Новости

Высокая температура и силь­ное задымление характеризовали пожар, вспыхнувший в подвале со сложной планировкой. Поло­жение ухудшалось еще и тем, что в дощатых сараях подвала нахо­дилось большое количество от­куда-то привезенных шин, кра­сок, лаков и старой ненужной ме­бели. А в некоторых отсеках стояли даже емкости с бензином и керосином, причем не только металлические, но и стеклянные.

Звену газодымозащитников во главе с капитаном Александром Калашниковым ценой неимовер­ных усилий удалось избавиться от страшных оглушающих взры­вов и сбить огромное блуждаю­щее по сараям пламя, которое могло перекинуться на весь дом. И вдруг в глубине подвала капи­тану стало нечем дышать, потому что неожиданно вышел из строя его кислородно-изолирующий противогаз и едкий дым начал попадать в легкие.

Казалось бы, положение почти безвыходное. Но Калашников не растерялся и, быстро сориентиро­вавшись, кинулся к подвальному приямку, стекло которого было выбито во время тушения. Про­сунув в пустую раму голову, он принялся жадно глотать посту­павший с улицы свежий воздух. А затем крикнул командиру от­деления, сообщив ему о необхо­димости срочной замены КИПа…

Однажды, когда я был руково­дителем ПТС, начальник управ­ления поручил мне выехать на исследование пожара, произо­шедшего на Воронежском заводе радиодеталей. Однако прежде, чем проводить исследование, нужно было встретиться с по­жарными, которые занимались тушением. Поэтому к ним я сна­чала и направился.

При подходе к зданию СВПЧ-6 мой взгляд упал на девять моло­дых обаятельных женщин, дер­жащих в руках торты и бутылки «Шампанского». Приняв меня за начальника пожарной части, они обратились ко мне с такими сло­вами: «Извините, как бы нам увидеть нашего спасителя – Александра Алексеевича Калаш­никова. Мы все здесь стоящие обязаны ему жизнью и хотим ска­зать «большое спасибо»…»

Тогда я им ничего не смог от­ветить, потому что еще не знал – как, где и кого спасал замести­тель начальника части капитан Калашников. Ну а когда узнал, просто не находил слов для сво­его восхищения.

Как выяснилось, Калашников отличился на пожаре, который возник в цехе радиозавода на четвертом этаже. Причиной воз­горания явилось неграмотное проведение газосварочных работ, в результате чего огонь момен­тально распространился по внут­ренней горючей отделке стен ко­ридора и заставил рабочих бы­стро покинуть этаж.

Только в одном его помеще­нии, где находилась лаборатория, остались люди. Ими и были те самые женщины, которых я встретил у фасада части. Оказа­лось, что, выглянув в коридор, они испугались пожара и закры­лись, надеясь, что пламя и дым не проберутся через их массивную и тугую металлическую дверь. Но их ожидания не оправдались.

Спустя считанные секунды продукты сгорания начали про­никать сквозь незаметные глазу неплотности двери. Нагреваемая огнем, она стала деформироваться, отчего щели дверного проема сразу увеличились, и дым потоком повалил в лабораторию. Задыхавшиеся лаборантки от­крыли окно, но это не спасло, а лишь усугубило ситуацию, ведь создавшаяся таким образом тяга не только в несколько раз уси­лила поступление дыма, но и раз­дула пламя, грозившее разруше­нию всей дверной коробки.

Поднялась паника, женщины кричали в окно, взывая о помощи, а одна из них потеряла сознание. В этот момент первый, прибыв­ший на пожар караул шестой части, который возглавлял Алек­сандр Калашников, уже выдвигал трехколенную лестницу, но она не достала нескольких метров. Тогда капитан взял в правую руку лестницу-штурмовку и стал под­ниматься с нею до конца вы­движной, а потом с помощью штурмовки и до четвертого этажа.

«Держите крюк лестницы!» - зычным голосом гаркнул он, об­ращаясь к жаждущим спасения. Они стали пытаться это делать, но на скользком металлическом подоконнике удержать крюк было невозможно, поэтому вся штурмовка ходила из стороны в сторону под тяжестью взбирав­шегося пожарного. Однако, не­смотря ни на что, он продолжал движение, и вскоре все-таки доб­рался до окна.

Спрыгнув к огненным пленни­цам, которые почти все находи­лись в бессознательном состоя­нии, Калашников тотчас при­нялся приводить их в чувство, давая захваченные с собою ле­карства, успокаивая и подбадри­вая. А затем с помощью спаса­тельной веревки по очереди стал спускать женщин, выбирая первыми самых слабых.

Когда часть пленниц опусти­лась на землю, приехала автоме­ханическая лестница, и спуск продолжался уже по ней. Внизу все женщины радовались своему спасению. А последняя из них, которая оказалась самой стойкой, даже бросилась на грудь Алек­сандра Алексеевича и, обвив его шею руками, горячо расцеловала прямо в губы, восклицая при этом: «Ты наш спаситель! Ты наш герой!»

Следует заметить, что на какие бы пожары ни выезжал Калашни­ков, он всегда выделялся очень грамотной организацией пожаро­тушения, инициативой и неординарными решениями. Ведь кем бы ни работал этот человек - ря­довым пожарным, одним из руко­водителей пожарной части, или заместителем штаба пожароту­шения, он на любой должности покорял всех своими уверенными и спокойными действиями, от­сутствием суеты, крика и бран­ных слов.

Особенно это было видно при тушении пожаров на заводе СК-2, деревообрабатывающем комби­нате на улице Урицкого, и, ко­нечно же, во время ликвидации лесных пожаров в Таврово, Ма­лышево, на Кожевенном кордоне и в других местах Воронежской области. И все-таки наиболее на­глядно на пожарном поприще Калашников проявил себя в ре­шении хозяйственных и бытовых вопросов, чему способствовали не только его необычайная урав­новешенность, но и незаурядная коммуникабельность.

Достаточно сказать, что, лишь благодаря этим своим качествам, ему удалось заинтересовать руко­водство горно-обогатительного завода в выделении средств на строительство большого трех­этажного корпуса СВПЧ-4, на­чальником которой он тогда был. А это, безусловно, немалые деньги, учитывая, что управление пожарной охраны не вложило в него ни единой копейки.

Востребованность везде – та­ков, пожалуй, имидж Александра Алексеевича, которому он не из­менял много лет. Неспроста ведь его, ушедшего в сорок с не­большим на пенсию, вновь при­гласили служить, определив на одну из должностей в поисково-спасательный отряд.

В поисково-спасательной службе он многого добился. Неслучайно о нем писали в га­зетах и показы­вали по телеви­дению, и недаром его часто звали на помощь в са­мых сложных ситуациях.

Именно Калашников был при­влечен к спасению пятиде­сяти человек, попавших в серь­езную дорожно-транспортную аварию, где под его руково­дством и при непосредственном участии спе­циальным инстру­ментом очень аккуратно и с филигранной точ­ностью разрезались искорежен­ные автомобили. Именно он руководил операцией по поднятию из десятиметровой за­газованной шахты троих, потерявших созна­ние, солдат. И именно ему дове­рили вызволять руку трехлетней девочки, попавшую в электромя­сорубку, о чем сообща­лось во многих средствах массовой ин­формации.

Да, опыта и самообладания Александру Алексеевичу было не за­нимать. Вот и в случае с девочкой это было особенно очевидно. И в тот момент, когда после сделан­ной врачом анестезии руки Ка­лашников поручил своему напар­нику – тоже опытному спасателю – потихоньку в обратную сторону крутить пассатижами шнек мясорубки, в котором находились пальцы ребенка. И тогда, когда у его подчиненного при виде бе­зумно кричащего и корчившегося от боли ребенка сдали нервы, и тот отказался продолжать опера­цию. И в то мгновение, когда наш герой, стиснув зубы и превозмо­гая душевную боль, сам занялся высвобождением из шнека ма­ленькой деткой ладошки.

«Я не стыдился своих слез, видя мучения и ужас девочки, - рассказывает он. – Мое сердце обливалось кровью, но я знал, я просто был уверен, что другого пути спасения руки ребенка нет. А поэтому надо было начатую операцию довести до конца». И он это сделал.

О, сколько слов благодарности услышал потом Александр Алек­сеевич от родителей малышки! Ведь, благодаря его стараниям, девочке удалось сохранить кисть, и она не стала инвалидом. Впро­чем, подобный случай не едини­чен в практике нашего спасателя. Нечто похожее Калашников де­лал и соседскому мальчику, но, как человек скромный, об этом не любит распространяться. Да и не любит вообще он быть в центре событий, хотя как раз то ему по долгу службы делать это и при­ходилось.

И тут уж никуда было не деться. Как было не деться от обязанности лезть в самое пекло, спасать и вызволять людей, выезжать на обезвреживание ветхих, вот-вот готовых взорваться авиационных бомб, мин, снарядов и других взрывоопасных предметов, кото­рых он перетаскал не одну сотню. Ибо он привык к такой работе. Привык лезть в самое пекло. И, даже уйдя на пенсию, не потерял эту привычку.