Новости

Что сегодня, спустя тридцать один год, известно о трагедии в Чернобыле? Взрыв на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошёл в 01 час 23 минуты 48 секунд. За черту, обозначенную словом «30-километровая зона отчуждения» было выселено 135 тысяч человек. Из миллионного Киева в мае-июне 1986 года были вывезены дети. Знаем о беспримерном мужестве пожарных в первые часы страшной апрельской ночи, когда люди, не жалея себя, шли в огонь и были насквозь прошиты смертельной радиацией.

У меня был свой Чернобыль.

В 1987 году я проходил военную службу в Уральском военном округе в городе Алапаевск в должности командира инженерно-сапёрной роты в 324-м отдельном инженерно-сапёрном Уманьском Краснознамённом батальоне. В один из сентябрьских дней меня вызвал командир батальона и сказал, что я должен сдать роту и убыть для выполнения правительственного задания в Чернобыль. Для ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС в мае 1986 была развёрнута группировка войск и созданы три оперативные группы: №1 и № 3 на территории Украины, № 2 – на территории Белоруссии. Оперативная группа ГО СССР находилась в г. Чернобыль в 20 км от станции.

Через пять дней жена и две дочери (3 года и 6 месяцев) остались на Урале, а я убыл к новому месту службы в 28-й полк химической защиты, который дислоцировался в 30-километровой зоне (зоне отчуждения) ЧАЭС неподалёку от дер. Сувиды Брагинского района Гомельской области. В чернобыльскую зону полк прибыл 19 мая 1986 года из уральского города Златоуст, после того как был развёрнут до штатов военного времени и усилен инженерно-техническим батальоном. В чистом поле были проведены необходимые дезактивационные работы – снят верхний слой грунта, завезён чистый песок, заасфальтированы плац и дорожки, а для личного состава поставлены палатки типа УСБ-56 на 100 человек (солдаты спали на двухъярусных панцирных кроватях), собраны деревянные щитосборные штаб и общежития для офицеров (в комнате проживало по 5-6 человек). Также были собраны металлические ангары для столовой и клуба, оборудованы полевая баня для помывки личного состава и полевой парк для транспортной и специальной техники.

По прибытии в полк я принял командование инженерно-технической ротой, в которой по списку было 100 человек личного состава и 60 единиц инженерной техники (путепрокладчики БАТ-М, инженерные машины разграждения ИМР, скреперы МоАЗ-469, грейдеры ДЗ-122). Личный состав роты представлял собой военнослужащих из числа гражданского населения, призванных из запаса (в народе их называли «партизаны»), из Пермской, Свердловской и Челябинской областей.

Работали мы без выходных по 12 часов в сутки. Уже в 06.00 часов автомобильная колонна с личным составом выезжала на ЧАЭС. Рота выполняла задачи рассредоточено по участкам, где, как правило, обеспечивала механизацию проводимых работ. В основном с помощью инженерной техники снимали и вывозили зараженный грунт, делали обваловку берегов реки Припять и т.д. Часть личного состава роты работала на дезактивации помещений 3-го энергоблока станции.

При организации работ особое место отводилось радиационной разведке. Перед началом любой работы нештатные разведчики-дозиметристы замеряли уровень радиации на местности приборами ДП-5 Б. Проблема состояла в том, что эти приборы были предназначены для военного времени, поэтому при обнаружении «мирного атома» были погрешности в показаниях. Личный состав распределялся по командам. Каждой команде в зависимости от мощности излучения определялось время нахождения на участке работ. После окончания работ обязательным мероприятием была дезактивация техники и помывка личного состава в бане с заменой белья и одежды.

Особое внимание приходилось обращать на технику, которая впитывала радиацию и со временем сама превращалась в источник изучения. Наиболее «уязвимыми» местами были водительские сиденья и ходовая часть. Если на машине определялся максимально допустимый уровень радиации, то на неё оформлялся соответствующий акт, а машина, как правило, своим ходом отправлялась на государственный могильник в н.п. Буряковка в Киевской области, где она закапывалась в специально подготовленном котловане. Бронированная техника отправлялась в н.п. Оранное, где была оборудована стоянка для таких машин. Считалось, что по истечении времени уровень радиации на технике станет меньше, и после соответствующей обработки бронетехнику можно будет эксплуатировать. Заблуждались мы тогда…

Смена личного состава роты проходила примерно каждые две недели. После того как люди набирали максимальную дозу облучения в 25 рентген, их отправляли на Урал, а на их место привозили новую партию призванных из запаса «партизан».

Выполнение задач в сложных условиях, связанных с риском для жизни и здоровья, частая замена личного состава усложняли поддержание воинской дисциплины, проведение воспитательной работы с людьми. Средний возраст солдат был 35-45 лет, поэтому мне, 29-летнему их командиру, приходилось в ходе выполнения задач получать опыт работы с людьми с устоявшимися взглядами и убеждениями. Но должен сказать, что в то время у большинства солдат и сержантов моральный дух был высоким. Хотя некоторые отступления от устава были, случались и нарушения воинской дисциплины, в основном выражавшиеся в употреблении спиртных напитков, как правило, самогона местного изготовления. В других частях были случаи отказа отдельных солдат выезда на работу на ЧАЭС. Но в целом уральские мужики запомнились как добросовестные, отважные люди, готовые выполнить любой приказ, - не зря мы их называли «золотой фонд» Советской Армии.

В последние дни декабря 1987 года полк на зимний период был сокращён. В полку оставались только кадровые офицеры и около роты солдат, всего человек 120. Приписной личный состав эшелоном был отправлен домой на Урал. Однако в этот период работы по ликвидации последствий не прекращались. Личный состав работал по сбору и оборудованию пунктов санитарной обработки в строящемся в Черниговской области нового города Славутич для работников Чернобыльской АЭС. В то время представители всех республик Советского Союза построили современный город в очень короткий срок. Улицы так и назывались: Тбилисская, Минская, Московская, Рижская. Из офицеров были созданы разведывательные дозоры в составе трёх человек с задачей провести радиационную разведку всех населённых пунктов в зоне отчуждения нашего сектора. Каждому дозору указывались конкретные улицы в населённых пунктах, количество дворов, которые надо было обойти и разведать. Замеры уровня радиации проводили у калитки во двор, на крыльце дома, на крыше, внутри дома, в хозяйственных постройках. Данные заносили в специальные карточки разведки. Потом вся эта информация отправлялась в ОГ ГО СССР в город Чернобыль. Так прошла зима…

В середине апреля 1988 года полк в течение недели был развёрнут до полного штата и опять начались трудовые будни по 12 часов. По результатам радиационной разведки, которую мы провели в январе-марте, были определены так называемые «перспективные» и «неперспективные» деревни. В перспективных деревнях проводили дезактивационные работы. Снимали крыши домов, а они в деревнях Полесья в основном были камышовые или соломенные, и отвозили их в могильник. Чистили дворы от радиоактивного мусора. Тогда считалось, что со временем в «перспективные» деревни могут возвратиться жители. «Неперспективные» деревни попросту закапывали в грунт: под домом отрывался котлован, дом сносился и засыпался. После разравнивания грунта на месте деревни оставалось поле.

Лето в тот год было жаркое. Основным средством защиты от радиоактивной пыли было обмундирование со специальной пропиткой и респираторы типа «Лепесток». Радиация не осязаема, и когда каждый день выполняешь одну работу, а над головой светит солнце и летают птицы, то чувство опасности как-то утрачивается. Люди стали пренебрегать мерами безопасности. Поэтому с нарушителями приходилось проводить беседы об опасности радиации, а наиболее злостных даже наказывать. В середине лета в зоне начались лесные пожары, поэтому нам добавилась ещё одна задача по локализации и тушению очагов пожаров. С использованием инженерной техники роты устраивали минерализованные полосы.

Прошли весна, лето и осень 1988 года. В декабре полк опять сократили на зимний период. Оставшимся военнослужащим была поставлена задача на участке ответственности полка возводить проволочный двухрядный забор по периметру 30-километровой зоны отчуждения. До этого периода забором была огорожена только 10-километровая зона, которую охраняли подразделения внутренних войск МВД СССР, а по периметру зоны отчуждения на дорогах были расставлены КПП милицейских подразделений ДПС.

Возводя забор, сами рубили лес, деревья пилили на брёвна, шкурили их, смолили. Зима была не холодная, поэтому болотистая местность не промерзала, работы приходилось проводить в прямом смысле по колено в грязи и воде, поэтому работали в костюмах ОЗК.

В конце марта 1989 года наконец-то из Уральского военного округа прибыл мой сменщик. Радости было много, давно уже не видел семью, очень соскучился, поэтому постарался быстро сдать роту и убыл для продолжения службы на Урал.

С тех пор прошло много лет, уже многих однополчан нашего уральского полка химзащиты, к сожалению, нет в живых, но память хранит о тех днях наиболее яркие воспоминания. Тогда там было много взаимовыручки, порядочности в отношениях, было осознание того, что выполняешь очень важное государственное задание. Осознание этого помогает и сегодня, когда прошёл уже 31 год после катастрофы на ЧАЭС, когда берут своё годы и различные болячки. Однако отчаиваться не стоит никогда! Нужно жить дальше!..

Полковник запаса Александр Неровных,

преподаватель кафедры гражданской защиты

Академии ГПС МЧС России (г. Москва)