Новости МЧС России

Главная » Северо-Западный федеральный округ » Санкт-Петербург

Вспоминая о войне: Н. Н. Кулешов - начальник пожарного поста Осиновецкого порта

28 апреля 2020 года


Николай Николаевич КулешовНачальник пожарного поста Осиновецкого порта

Войну я встретил в городе Гатчине (или как тогда ее называли — Красногвардейске). Я был назначен туда начальником Городской пожарной охраны, взамен т. Демьяненко, переведенного в Ленинградское УПО на должность начальника отдела техники. Мне много пришлось поработать в городе.

В 5 часов утра 22 июня 1941 года у меня на служебной квартире раздался телефонный звонок. По телефону мне председатель городского совета приказал немедленно явиться в Горсовет. Быстро одевшись, я выскочил на улицу. По пути вижу, что по всем улицам города военные летчики бегут на аэродром, работники милиции — в милицию. В такой ранний час закралось что-то неладное и тревожное в душе. Но я больше думал, что это учения МПВО, которые стали частыми. Явившись в кабинет председателя Горсовета, я там увидел все руководство города. Председатель приказал мне поднять весь личный состав по плану МПВО и привести в боевое состояние всю резервную пожарную технику.

В команде я сделал все, как было приказано. Утром по радио было объявлено, что в 12 часов дня будет передано Правительственное сообщение товарища Сталина. Стало ясно, что началась война.

В этот же день мимо города по Ленинградскому проспекту пошли на фронт танки и моторизованные части Красной Армии. Была объявлена мобилизация.

Первые дни войны в Гатчине было относительно спокойно. Некоторое время вражеская авиация пролетала мимо нашего города, направляясь в Ленинград. Мы уже привыкли, и нам как-то не верилось, что будут бомбить и наш городок. Мы, конечно, ждали со дня на день бомбежек, и по мере своих сил готовились к ним. Нужно было подготовить население, здания и сооружения, подготовиться самим. Работы было по горло. Первейшей нашей работой мы стали считать профилактику. Не забывали, конечно, и оперативную работу. Большую помощь нам всегда оказывала Солодухинская пожарная дружина.

В начале сентября 1941 года к нам стали прибывать команды с других городов, эвакуированные вследствие наступления фашистов. У нас появились команды из Луги, Кингисеппа, Пскова, Стругов Красных (поселок в Псковской области) и даже из Эстонии. Нам было приказано принимать эвакуированные команды и использовать их на обороне города Гатчины. Все прибывающие команды мы отправляли на определенные объекты. Выставили пожарную охрану на Граммофонном заводе, у Павловского дворца-музея, на Варшавском вокзале и других объектах. Город получил мощную пожарную охрану, насчитывавшую до тридцати пожарных машин.

Долго держался город Луга. По распоряжению УПО, в пожарную команду Луги мы доставляли на грузовой автомашине бензин, рукава и другие материалы.

Первая бомбежка города началась вечером, день я не помню. Начали возникать пожары. Бомбежки производились с немецкой аккуратностью в 12 часов дня и в 17 часов. Отбомбятся немецкие самолеты, помашут крыльями, и улетают к себе. Гатчинские пожарные не давали пожарам принимать большие размеры. Тогда немцы предприняли бомбежку пожарной команды. Прямым попаданием была разбита конная механическая лестница. Во время этой бомбежки оторвало большой палец правой руки заместителю начальника ГПК т. Швецову, и получил довольно сильное ранение в ягодицу заместитель начальника ГПК по хозяйственной части. Для создания паники среди населения фашистская авиация сбрасывала пустые продырявленные бочки, и они издавали страшный вой, но потом к этому привыкли.

Пожары возникали ежедневно, и в разных концах города. Одна Гатчинская команда вряд ли бы справилась с таким количеством пожаров. Чего только мы не тушили: тут был и уникальный самолет «Илья Муромец» Сикорского, хранившийся на Гатчинском аэродроме, и промышленные предприятия, и, главным образом, жилые дома.

Все чаще и чаще стали появляться в Гатчине отступающие воинские части. Чувствовалось, что Гатчину не удержать. В двадцатых числах августа к нам приехал заместитель начальника ОблУПО т. Прохоров Т.И. Я подробно ему доложил о состоянии пожарной охраны и мои соображения о дальнейшей работе. Ни Прохоров, ни я не ставили вопроса об эвакуации команды. Мы надеялись стоять до последнего. Решили с Прохоровым объехать все «наши точки», то есть места стоянок наших подразделений. Последними мы посетили Малые Колпаны. Все было хорошо. Никто ничего нам не сообщал, а наши звонки сообщали о полном благополучии. Возвратились в Гатчинскую пожарную часть и… никого не застали. В части был полный беспорядок, везде разбросаны бумаги, кое-какие вещи, и прочий хлам и мусор. Надо сказать, что находясь в 3-й команде в Малых Колпанах, мы слышали далекую перестрелку и орудийные залпы. Это были арьергардные бои нашей армии.

При подъезде к Гатчине мы видели заградительные отряды. Но надо было выяснять, где же наши люди и машины. Выяснили, что по чьему-то распоряжению все пожарные силы были выведены в деревню Яблоновка за 5-6 километров от Гатчины. Мы направились туда.

Там были все представители власти, все «отцы города». Наши машины стояли на улице вытянувшись «гуськом». Тут же были и личный и командный состав. Все вооружение было на машинах, люди были в боевом обмундировании. Я нашел своего заместителя т. Орлова, который мне сообщил, что выехал из Гатчины по устному распоряжению, полученному от начальника РО НКВД. Ни я, ни Прохоров не поверили этому, и пошли к начальнику РО НКВД для проверки сообщения Орлова. Но последний подтвердил свое устное распоряжение и приказал пожарным машинам ехать в направлении на город Слуцк (ныне Павловск), где и ждать последних распоряжений. Прохоров приказал оставить один автонасос для патрулирования города Гатчины. Для этого я выделил автонасос школы младшего начальствующего состава, который с людьми и выехал в Гатчину. Школа помещалась в Мариенбурге.

В Слуцк мы приехали около девяти часов вечера, собрались на территории пожарной команды г. Слуцка. Прохоров немедленно приказал рассредоточить все силы, разместив пожарные машины по ответственным объектам. Мне лично было приказано принять охрану города Павловска на себя. Начальником городской пожарной охраны в Павловске был т. Орлов, брат моего заместителя. Юридически он оставался начальником города, так как обо мне не было никакого приказа. Прохоров после этого уехал в Ленинград. В 24 часа того же дня меня срочно вызвали к телефону. Я говорил с представителем Облисполкома, который приказал всем гатчинским пожарным возвратиться в Гатчину, в которой из-за фашистского налета возникло много пожаров, и фактически вся Гатчина оказалась в огне. Мне удалось довольно быстро собрать приблизительно до двухсот гатчинских пожарных при тридцати автомашинах, и все мы, обсудив с начсоставом предстоящую задачу, доведя ее до личного состава, тронулись в обратный путь.

В Гатчину мы прибыли рано утром. Действительно город горел, но не так уж сильно, как мне говорил представитель Облисполкома. Горели нефтесклады, Граммофонная фабрика, горели на Варшавском вокзале товарные вагоны и некоторые станционные постройки. Особо большой пожар был на Госпитальной улице. Фашистская авиация прострочила ее всю зажигательными бомбами. Оценив обстановку, я расставил все наличные силы, организовал водоснабжение, определил каждому командиру участка его задачу и, убедившись, что все мои указания приняты к исполнению и работа пошла с успехом, я отправился в Районный отдел НКВД для доклада начальнику РО НКВД. В кабинете начальника РО сидел представитель следственного отдела НКВД ЛО т. Сократилин Б.Н., который объявил мне, что я арестован. Он даже не выслушал моего доклада и отправил в камеру, где уже сидели начальник Гатчинской милиции, секретарь РК ВКПб, председатель Горсовета и другие ответственные люди.

Спустя небольшое время нас всех отвезли в Ленинград, в Большой дом, где меня поместили в одиночную камеру. После я узнал, что для общего руководства пожаротушением в Гатчине прибыл т. Прохоров. В это же время у Круглой Риги, после окончания пожара, когда личный состав уже садился на автомашины, близко от машины разорвалась фугасная бомба, осколками которой на месте был убит политрук 3-й ГПК тов. Сивков.

Дня через три-четыре меня начали допрашивать, обвиняя в том, что я со всей пожарной командой бежал из города, не имея никакого приказания на это. Следствие велось быстро. Дней через пять-шесть после начала, следствие было закончено, а дело передано в Военный трибунал войск НКВД, который не замедлил собрать нас всех для заслушивания обвинительного заключения. Нам всем была предъявлена ст. 58 УК, но каждому определен разный параграф ст. . Вместе со мной был уже т. Прохоров, которого арестовали после тушения пожара в Гатчине, и мой заместитель Орлов. После нам объявили приговор Военного трибунала. Начальника РО НКВД приговорили к расстрелу, председателя Горсовета, секретаря РК ВКПб, начальника Милиции приговорили на разные большие сроки, т. Прохорову дали три года, а меня и Орлова оправдали. Но меня и других не освободили. Мы сидели еще двадцать четыре дня.

Оказалось, что прокурор потребовал пересмотра дела. После пересмотра все были оправданы и выпущены на свободу. Я после освобождения явился к Климову, который направил меня в свою, Гатчинскую команду, стоявшую в селе Рыбацком. Я направился туда, но в Рыбацкое меня не пропустил заградительный отряд. Тогда я вернулся на Мойку (в здание УПО Ленинграда) к Климову и изложил свои мытарства. Климов мне сообщил, что половина Гатчинской команды находится в Лисьем Носу. Команду эту возглавлял бывший начальник Школы младшего начсостава в Гатчине, и он ушел добровольцем в Красную Армию. Я и пошел на его место.

В Лисьем Носу я пробыл всего девять дней. В 5 часов утра мне срочно позвонили и приказали немедленно прибыть в Областное управление пожарной охраны со всем своим личным составом и машинами. Мы в указанное время прибыли в Ленинград, где нас принял батальонный комиссар Иванов. Он сообщил нам, что на основании Военного Совета Ленинградского фронта нам надлежит немедленно выехать в расположение маяка Осиновец на Ладожское озеро, где Балтийский флот организовал на своих судах эвакуацию населения из Ленинграда и доставку с «большой земли» продовольствия, военной техники, снарядов и прочее. В качестве руководителя к нам был прикреплен старший сержант госбезопасности т. Евграфов.

Прибыли на станцию Ладожское озеро в середине дня 24 сентября 1941 года в составе пятидесяти человек личного состава, в основном, состоящего из курсантов Гатчинской школы младшего начсостава Ленинградской области, двух автонасосов и других автомашин. В нашу задачу входило организовать пожарную охрану всего побережья от Ваганова вплоть до Морья протяженностью 25 км. Евграфов и я объехали район обслуживания на легковом «газике», и решили весь личный состав и пожарную технику расположить в четырех точках.

Первая точка — это наш штаб пожарной охраны, где я, как начальник, должен был сосредоточить основные силы — автоцистерну ЗИС-5 и М-600. Это было на самом берегу Ладожского озера. Приспособили дощатый домик — бывшую лоцманскую службу, под комнату связи, комнату шоферов и комнату для политрука и меня. Для размещения автоцистерны вырыли землянку-гараж, а рядом — землянку-бомбоубежище, где расположился остальной боевой расчет. Потом здесь построили баню-землянку, и она приобрела всеобщую известность у гарнизона базы. Здесь мылись и шоферы, которые после разгрузки забегали к нам, и мы не отказывали, при условии, что они придут со своими дровами.

Продолжение следует...



Ссылка на текст новости: http://mchsrf.ru/news/646871-vspominaya-o-voyne-n.html

Ссылка на первоисточник: http://78.mchs.gov.ru/deyatelnost/press-centr/novosti/4141021